Детство на пути к личности. Психология взросления.

Казалось бы, тема детства – это давно изученный со всех сторон феномен. Психоанализ рассматривал детство как источник будущих неврозов, транзактный анализ увидел в человеке некую детскую инстанцию, влияющую на поведение и сознание взрослого человека. Возрастная психология детально изучила этапы, условия, пути формирования ребенка с самого раннего возраста. Есть и другие направления, апеллирующие к детству и к детской инстанции в человеке.

Христианская психология, напротив, должна быть устремлена ко «взрослой» инстанции. Ведь духовная жизнь, исповедь, причастие и другие таинства подразумевают участие в них осмысленной, зрелой личности. Вера и церковь открывают человеку вертикальное измерение бытия, в свете которого всё, что наполняет горизонтальный уровень жизни, может и должно быть преобразовано, освящено.

Я дала сейчас некий эскиз к той идеальной картине, в которой христианский православный психотерапевт помогает верующему клиенту или пациенту осознать и преобразовать свои психологические проблемы в свете духовной жизни. Но часто ли мы оказываемся в реальности участниками такого диалога, такой терапии?

Как правило, всё наоборот. Клиент или пациент «не выбирает» этот взрослый путь – путь ответственности и свободы. Предпочтение имеют различные формы бегства, примитивные объяснительные схемы, перекладывание ответственности за принятие решения на кого-то другого и так далее и тому подобное. Иными словами, взрослый человек ведет себя как ребенок, но капризный, неуправляемый, эгоцентричный. Американский психотерапевт Мэрилин Мюррей дала довольно точные названия этим внутренним детским персонажам: капризный, эгоистичный – то есть пассивно агрессивный, и гневный, бунтующий – то есть активно агрессивный. Однако мы привычно называем это инфантильностью, неосознанностью и продолжаем апеллировать к «взрослому» в клиенте, способствуя преодолению этих «детских» свойств. Эта стратегия понятна многим и, безусловно, дает свои результаты. Но я бы хотела предложить иной путь, помогающий человеку войти в полноту взрослости, без которой невозможна настоящая духовная жизнь. Вы можете резонно возразить на это, напомнив фразу из Евангелия: «Будьте как дети». Но не сказано, чтобы мы были «детьми», попробуем понять, что с точки зрения психолога стоит за этим «КАК»…

Приведу для начала один пример. Ко мне недавно пришла женщина лет 60-ти. Тяжелая судьба, муж был алкоголик, что в результате привело к разводу, двое взрослых сыновей, с одним из которых у нее напряженные сложные отношения. Примерно в 40 лет она воцерковилась и все 20 лет является прихожанкой одного из очень активных и замечательных храмов Москвы. Ее запрос был глубоким и духовно ориентированным. Она говорила о том, что не чувствует внутренней полноты жизни, формально все в порядке, но ее не отпускает чувство глубокого одиночества и даже Господь не может пробиться в клетку ее внутреннего заточения. «Будто я закрыла сама себя в этой темнице и потеряла ключи», - как-то сказала она. Выяснилось, что детство ее было очень тяжелым, ее отец был крайне вспыльчивым человеком, позволявшим себе устрашающие крики, крайне грубые слова и действия, после которых моя клиентка, будучи маленькой девочкой, приходила в себя несколько дней, а потом следовала новая страшная ссора, и так происходило все время.

Всю жизнь в этой женщине жил чудовищный страх. Страх возникал в любой ситуации, он мог быть связан с людьми, событиями, изменениями и так далее. Ей приходилось преодолевать его лишь благодаря огромной воле и решимости, которым она научилась в детстве. Когда мы начали работать с ее страхом, я попробовала применить одну проективную телесно-ориентированную методику, направленную на то, чтобы помочь клиентке преодолеть этот страх. Она закрыла глаза, представила страх, который жил внутри ее тела и вдруг сказала, что видит не страх, а маленькую девочку, которая сидит внутри в ужасе и оцепенении. Я попросила ее очень нежно приблизиться к этому ребенку, обнять его бережно и попытаться успокоить. Моя 60-летняя клиента сидела передо мной с закрытыми глазами, обняв себя руками вот так и беззвучно и горько плакала. Через какое-то время слезы начали сменяться светлой и ласковой улыбкой. И так, в течение достаточно продолжительного времени, она то плакала, то затихала, и на ее лице сияла эта непередаваемая улыбка. Потом она открыла глаза и сказала: «Моя малышка со мной. Ей больше не страшно». Уверяю вас, то, что я услышала за этими словами, невозможно передать. Это был глубокий тихий покой, будто какая-то сокровенная часть ее души, которая металась и страдала все эти годы, вдруг нашла успокоение и обрела настоящего друга, защитника.

Таких примеров из моей практики можно привести немало, но всех их объединяет удивительный опыт самопринятия и глубокого умиротворения, который следует за опытом встречи со своим «внутренним ребенком». Попробуем рассмотреть этот пронзительный момент исцеления какой-то очень важной части нашей души, нашей личности с психологической точки зрения – на примере этой женщины.

Прежде всего, надо сказать, что, говоря о «внутреннем ребенке», мы говорим не о конструкте, не об идее и не об исторической памяти. Мы имеем дело с некой реальностью, живущей в глубинах человеческой психики. В каком-то смысле это живой сгусток памяти, действующий в нас определенным образом и не имеющий связи с сознанием. Эта реальность не монолитна, в глубине ее присутствует опыт первозданного детства. Его открытость миру, искренность, доверие, радость. Именно к этой целостности и полноте призывает нас Христос, говоря «Будьте как дети».

Но есть и другой слой – это опыт боли, страдания, это ответ на равнодушие, гнев, эгоизм окружающих взрослых, ответ на тяжелые обстоятельства. Опыт этой боли часто бывает несовместим с жизнью, непереносим психикой ребенка, и в результате психика вытесняет эти переживания в бессознательное. Но вытесняется вместе с болью и целостность. Забывая, вытесняя страдание, ребенок автоматически забывает, вытесняет в бессознательное и ту абсолютную радость, которая этому страданию предшествовала. В результате в бессознательную глубину уходят и опыт первичной целостности, и непосредственность и доверие, свойственные раннему детству. Страдание порождает раскол, расщепление, с которым может справиться лишь адаптивность, приспособление. Так на авансцену постепенно выходит современный человек, приспособившийся к окружающей среде, как рыба в воде плавающий во всевозможных конвенциях. Однако внутри этого с виду взрослого человека живет, а порой и властвует обиженный, несчастный, капризный, эгоистичный малыш. Возможно, именно к этому человеку обращены слова К.Г. Юнга – «во взрослом застрял ребенок, вечный ребенок, нечто все еще становящееся, никогда не завершающееся, нуждающееся в постоянном уходе, внимании и воспитании».

Именно этот человек от исповеди к исповеди исповедует один и тот же грех. Этот человек бессознательно ожидает, что его дети «доживут» ЕГО жизнь, осуществив ЕГО мечты и чаяния. Этот человек выбирает супруга или супругу в соответствии со своими идеалами, а потом год за годом подгоняет под эти идеалы своего избранника. Этот человек оказывается в кресле клиента или пациента только тогда, когда доходит до предела в бессмысленности собственной жизни и его непрожитая жизнь бьется в его сознании самыми различными симптомами, паническими атаками, тревогой или тоской.

Этот человек не имеет глубинных связей с той взрослостью, которую предполагает христианство с его глубиной и высотой. Оттого, видимо, и возникает феномен, названный «невротической религиозностью». Человек начинает использовать не только людей, ситуации, он начинает использовать Бога в своих личных невротических целях, убегая от одиночества, оправдывая свои ошибки, пытаясь из последних сил доказать, что его существование является настоящей жизнью. Благо, все эти ужасные вещи происходят неосознанно, они порождены искаженными импульсами бессознательного, в глубине которого бьется жизнь, требующая осуществления.

Сделаем небольшое отступление и уточним: эти невротические искажения порождены не только той адаптивной частью личности, которая помогла человеку в детстве пережить боль, страдание, одиночество, покинутость или потери. Надо сказать, что этот детский способ защиты, больше похожий на анестезию, остается с нами на долгие годы. В эту невротическую какофонию прекрасно вписывается еще одна внутренняя фигура - фигура родителя - контролирующего, гиперопекающего, поучающего, властного, требовательного или, напротив, холодного, безучастного, отстраненного.

Этот образ автоматически списывает подсознание ребенка, наблюдая поведение реального взрослого, находящегося рядом и негативно влияющего на него. Если родители в детстве занимали авторитарную или контролирующую позицию, то в поведении человека на сознательном уровне будут превалировать инфантильные черты подавленности, зависимости, неуверенности. Однако в его бессознательном будет жить довольно «монструозный» образ внутреннего родителя, очень похожего на родителей реальных. И наоборот, если родители вели себя инфантильно, безответственно или попросту не занимались воспитанием ребенка, бросив его на произвол судьбы, то этот ребенок, лишенный детства и вынужденный рано повзрослеть, будет склонен к гиперответственности, заботе, опеке. Однако в бессознательном этого супервзрослого человека застрянет недоигравший, лишенный беззаботности, оттого безрадостный малыш, нуждающийся в помощи. Но, еще раз подчеркну, – эти внутренние инстанции погружены в глубины бессознательного, и придется приложить немало трудов для того, чтобы они осветились светом разума.

Стоит, конечно, заступиться за тех здоровых людей, у которых было счастливое и гармоничное детство, родители которых были не невротиками, а осознанными и любящими взрослыми, создавшими для своих детей прекрасную среду для формирования и разделившими с ними радость бытия.

Однако, чего греха таить, много ли таких счастливцев в современном мире? В интервью одному из телеканалов отец Владимир Цветков назвал современный мир «кислотной средой», плохо пригодной для жизни человека. Он очень точно охарактеризовал современное положение дел: «Мы все невротики», - сказал он. Я бы подписалась под этими словами – да, все мы невротики, и наша цель и задача, как душевная, так и духовная, состоит прежде всего в том, чтобы перестать ими быть. Напомню, что один из выдающихся философов дореволюционной России, Борис Вышеславцев, говорил о том, что невроз – это неспособность видеть реальность, это слепота. Классики психологии добавили к этому точному определению идею расщепления, потери человеком целостности. И соответственно, выход из болезни в здоровье лежит через прозрение и воссоединение разрозненных внутренних структур.

Вернемся теперь к нашим внутренним героям – ребенку и родителю. Очевидно, что каждый требует своего. В результате мы можем наблюдать в поведении современного человека мощное рассогласование между желанием и действием, между словом и делом, между чувством и долгом. И это рассогласование вовсе не является нравственным, идейным, духовным столкновением. Напротив, речь идет о борьбе разнонаправленных невротических тенденций, которые вовсе не стремятся примириться. Тем не менее выход из этого замкнутого круга все же есть.

Вспомним нашу героиню, 60-летнюю женщину, о которой я говорила вначале. Когда она погрузилась в глубину своей боли, своего страха, она увидела там маленькую несчастную, одинокую девочку. Осознание того, что тяжелые негативные чувства в огромной степени связаны с детской инстанцией, живущей в глубине души, позволило клиентке точно и безошибочно занять родительскую позицию в отношении этой части себя. Осознанность этого шага открыла ей путь к лучшим родительским интенциям – любви, нежности, заботе, теплоте, бережности. Благодаря этой внутренней встрече завершилась драма детства, внутренний ребенок наконец обрел того, кого так долго ждал – родителя, а родитель смог в полной мере реализовать свое родительское предназначение. В результате обе инстанции вышли из бессознательной конфронтации и воссоединились благодаря работе сознания. Это позволило дать место тому взрослому человеку, который до этого момента был зажат между враждующими невротическими фигурами несчастного неуспокоенного ребенка и неудовлетворенного родителя. Можно сказать даже, что именно фигура внутреннего «взрослого» в определенной степени дирижировала этим процессом, превращая внутреннюю какофонию в музыку души. В этом и заключается, собственно говоря, роль взрослого – способность видеть, осознавать, брать на себя ответственность за свободный выбор того или иного решения, примирять, понимать.

Теперь-то мы и можем сказать, что именно «взрослый» в нас обеспечивает то самое «КАК» в евангельской фразе «Будьте КАК дети». Иными словами – будьте взрослыми, но способными к детству и открытыми ему. Стоить вспомнить слова отца Александра Шмемана: «Христос нам явлен как ребенок и как взрослый. Детство свободно, радостно, горестно и правдиво. Человек становится человеком, настоящим взрослым только тогда, когда снова способен на детство». Взрослый человек – это личностная душевная целостность, способная на самопожертвование; это твердость внутренних основ, соединенная с чуткостью и принятием; это глубинная свобода выбора и собственного решения, не противопоставляющая человека миру, а, напротив, связывающая его с ним. Именно такая взрослость, личностная зрелость способна открыться детству, интегрировать его, встретиться с ним. И тогда ко всем прекрасным взрослым достоинствам присоединится еще одна – детская открытость миру. Поль Клодель назвал это «вечной детскостью Бога», то есть способность не только сознанием, но и всем своим существом быть открытым бытию. Мы можем видеть примеры такой высоты и глубины, глядя на лица этих людей – владыка Антоний Сурожский, афонский старец Паисий Святогорец… Этот ряд можно продолжить лицами, точнее ликами святых, являющих нам полноту жизни. Конечно, это труднодостижимый идеал, но человек призван идти в эту сторону, преодолевая в себе то, что мешает этому движению. Остальное сделает Господь!

В завершение расскажу об одном поразившем меня случае. Мне довелось по благословению настоятельницы одного из женских монастырей консультировать ее послушницу. Молодая женщина 8 лет жила в монастыре. Настоятельница не могла постричь ее в монахини из-за глубокой обиды женщины на бывшего мужа, которая не преодолевалась исповедью. С этой проблемой они и обратились ко мне. Первая часть работы была легкой, мы выяснили обстоятельства ее короткого замужества. Ее муж был не очень здоровым человеком. Его регулярные психопатические взрывы привели к разводу. Через год девушка ушла в монастырь. Но в ее душе осталась обида, и с этой обидой нам предстояло работать. Я сказала: «Вы уже 8 лет в монастыре, вы постоянно молитесь, исповедуетесь и причащаетесь, то есть в духовном плане ваша жизнь наполнена Богом. Но очевидно, есть что-то на более низком, психологическом уровне, что мешает Вам полностью войти в монашескую жизнь. Давайте попробуем использовать сугубо психологические методы и посмотрим на результат». Я предложила ей написать письмо мужу, позволить себе высказать ему то, что так и не было высказано в реальных отношениях, а потом уничтожить это письмо. Иными словами, я предложила завершить эту ситуацию.

Когда мы вновь встретились, она сказала, что в момент, когда начала писать, ее физически затрясло так же, как это было в годы замужества. Но когда она поплакала, выписала на бумагу все, что лежало на душе, ей стало намного легче. Обида ушла. Но всплыло другое, более глубокое чувство – чувство тотальной незащищенности и беспомощности перед жизнью. Оказалось, что ее мать была такой же, как и ее муж. Девочка родилась с асфиксией и была очень хрупкой. Мать пыталась воспитывать в ней характер. Она считала, что ребенок должен уметь давать сдачи, если его обижают. Для того, чтобы выковать у дочери характер и научить ребенка сопротивляться, она делала следующую вещь: она клала ей на лицо подушку, по сути дела душила ее, дожидаясь момента, когда ребенок начнет сопротивляться. А как сопротивляться собственной матери, даже если она регулярно убивает тебя… По крайней мере, нашей героине это было не под силу. Послушница рассказывала эту историю абсолютно ровным, безучастным голосом, будто говорила о прогнозе погоды. Я остолбенела. Через паузу я сказала: «Подождите. Давайте посмотрим на эту ситуацию со стороны. Вот перед нами маленькая 5-летняя девочка радостно встречает мать с работы, та укладывает ее на диван, берет подушку, кладет ее на лицо своей дочери и начинает ее душить. Что вы чувствуете, глядя на эту ситуацию со стороны?». Она замерла и вдруг зарыдала. «Мне безумно жалко эту девочку», - сказала она сквозь слезы. «Заберите эту девочку себе, обнимите ее крепко и больше никогда не отпускайте», - сказала я. Мы договорились о том, что всю неделю она будет помнить о своем внутреннем ребенке, она будет молиться Богу о том, чтобы Он вошел в ее детство и исцелил ее раны, ведь у Бога нет преград ни временных, ни пространственных. Через неделю я увидела абсолютно сияющее лицо.

Послушница рассказала следующее: после сессии она пошла в храм, была вечерня. Она погрузилась в глубокую молитву, в ней начало звучать пение сестер, слова молитвы охватывали все ее существо, а не только разум, при этом она молилась об этой маленькой девочке, которой пришлось пережить что-то ужасное. При этом она была этой маленькой девочкой и молилась от ее имени Богу… Так она стояла, потеряв ориентацию во времени и в пространстве. Ей хотелось, чтобы эта служба не кончалась. После вечерни она пошла в келью и там еще много часов продолжала находиться в этом состоянии. И вдруг всё закончилось, всё встало на свои места – так она сказала. Она почувствовала, что исцелена. Через неделю ее постригли в монахини.

Если позволить себе маленький психологический анализ этого невероятного божественного исцеления, то можно сказать следующее. Эта удивительная женщина 8 лет верно служила Богу. Всем своим сердцем она была устремлена к Нему. Но на ее пути лежал тяжелый психологический камень – ее обида на мужа и ее страшная детская травма. Когда удалось убрать эти психологические препятствия, дорога освободилась. Весь опыт ее духовной жизни, ее исцеленная личность, восстановленная целостность совпали, и началась иная жизнь – жизнь в Боге.